Спасибо за грибы, челом за ананас.

"В субботу я тебе послал рыбу, свежего лабардану, привезенного мне из Колы (граф Воронцов - ужасный до нее охотник). Не знаю, тебе понравится ли, ежели сказать тебе, что это то же, что и треска. Впрочем, можешь попотчевать тестя и приятелей. Если спаржу мне прислал Обрезков, то и ему пришлю этой рыбы; а если нет, то нет, дабы не показалось ему, что я вызываюсь на съестной подарок от него" (из письма К.Я. Булгакова).

"А.Л. Нарышкин был в ссоре с канцлером Румянцевым. Однажды заметили, что он за ним ухаживает и любезничает с ним. <...> Дело в том, что у Румянцева на даче изготовлялись отличные сыры, которые он дарил своим приятелям" (из "Старой записной книжки" П.А. Вяземского).

Известный московский оригинал князь Александр Порюс-Визапурский ("черномазый Визапур") щедро угощал высокопоставленных москвичей редкими в те годы хорошими устрицами. Визапур рассылал устрицы даже незнакомым лицам.

"Однажды, проезжая из любопытства через Владимир в Казань, он не застал меня в городе, - рассказывает в "Капище моего сердца" князь И.М. Долгоруков. - <...> Вдруг получил от него с эстафетой большой пакет и кулечек. Я не знал, что подумать о такой странности. В пакете нашел коротенькое письмо на свое имя, в четырех французских стихах, коими просит меня принять от него 12 самых лучших устерс, изъявляя между прочим сожаление, что не застал меня в губернском городе и не мог со мною ознакомиться. Устерсы были очень хороши; я их съел за завтраком с большим вкусом и поблагодарил учтивым письмом его сиятельство (ибо он назывался графом) за такую приятную ласковость с его стороны".

Из живности, кроме рыбы и устриц, нередко в подарок присылали птицу.

писал В.Л. Пушкин князю Шаликову.

"Мы здоровы, - просто сказать; а коль не просто, то уж я давно хвораю <...>, однако куликов твоих присылай, ибо вспоминая твою званскую стрельбу, все их мои домашние аппетитно кушать готовятся" (из письма Г.Р. Державина П.А. Гасвицкому).

"В день именин А.С. Небольсиной граф Ф.В. Ростопчин, зная, что она любит пастеты, прислал ей с полицмейстером Брокером, за несколько минут до обеда, огромный пастет, который и был поставлен перед хозяйкой. В восхищении от внимания и любезности графа, она после горячего просила Брокера вскрыть великолепный пастет - и вот показалась из него безобразная голова Миши, известного карла князя X., а потом вышел он и весь с настоящим пастетом в руках и букетом живых незабудок".

По всей видимости, речь идет о знаменитом паштете из трюфелей, подземных грибов, привозимый в Россию из Франции. По тем временам паштет из трюфелей считался роскошным подарком.

Об этом рассказывает французская актриса Луиза Фюзиль в записках о своем пребывании в России с 1806 по 1812 годы: "Жил в то время в Москве некто Релли, человек богатый, пышный и поставивший свой дом на широкую ногу: у него был лучший повар в городе, а потому все вельможи (довольно большие чревоугодники) ездили к нему на обеды. Его принимали за англичанина или итальянца, так как он прекрасно говорил на обоих языках; он был вхож в высший свет и вел большую игру.

Встречая меня часто у моих патронесс, он как-то попросил позволения изготовить маленький из трюфелей паштет для моих "маленьких ужинов", о которых ему не преминули рассказать. Я согласилась, ибо трюфели были большой роскошью в то время, когда способы сообщения не были так быстры и легки, как теперь. Никто не мог догадаться, откуда может появиться такое великолепие.

Начали съезжаться, когда появился пресловутый маленький паштет; он был таких размеров, что его пришлось наклонить, чтобы пронести в дверь; я увидала, что моя столовая не сможет вместить его в себя..."

Достойный "съестной" подарок не стыдно было преподнести самому императору.

"Каменский прислал мне из Сибири стерлядь в 2 аршина и 2 вершка длины и в 1 пуд 4 фунта веса, - сообщает в 1826 году К.Я. Булгаков брату. - У нас не в чем бы и сварить такого урода, а как сегодня кстати постный день, то вспомнил, как прежде посылал иногда рыбу покойному Государю для стола, решился и эту поднесть Императору, но просил своего князя наперед доложить Его Величеству. Государь принял милостиво, приказал меня благодарить, а рыбу отослал к Нарышкину, что уже и исполнено". (Прим. автора: повар Нарышкина принимал заказы от многих петербургских аристократов и даже от самого императора)

Император Александр I не оставался в долгу перед своими подданными. Графиня Шуазель-Гуффье в "Исторических мемуарах об императоре Александре и его дворе" писала: "У меня на столе стоял огромный ананас, присланный мне государем, который ежедневно посылал знакомым дамам в Царском Селе корзинки со всякого рода фруктами - с персиками, абрикосами, мускатным виноградом и т.д.".

О том, каким "съестным подарком" можно было порадовать императрицу, рассказывает М. Паткуль:

"С переездом двора возобновились симпатичные вечера в Александровском дворце. <...>

На одном из этих вечеров Императрица вспоминала о kummelkuchen (булочки с тмином), которые она любила, но ни разу не удалось ей кушать с тех пор, как она была в Пруссии; в Петербурге же таких булочек нигде достать было нельзя.

Вернувшись домой, я приказала повару приготовить все, что нужно к следующему утру. Встав довольно рано, я сама замесила тесто, испекла булочки и, отправив их горячими во дворец, велела передать камердинеру Ее Величества с тем, чтоб он подал их к чаю, а до того ни слова о них не упоминал.

Императрица так обрадовалась, когда ей подали эти булочки, что спросила, откуда он их достал. Узнав, что я их прислала, она на другой день, благодаря меня, спросила, кто у меня умеет их печь. Я отвечала, что они собственноручно изготовлены мною, и если я вчера не заявила, что умею их печь, то это из боязни, что они могут не удаться, в случае, если дрожжи попались бы нехорошие. Только Государю она позволила предложить, а остальные велела спрятать".

С начала 18 века в России существовал обычай звать на какое-то центральное блюдо. Центральным блюдом мог быть и съестной подарок, доставленный с оказией откуда-то издалека, или же какое-нибудь новое блюдо.

"Пушкин звал макароны есть, Потоцкий еще на какое-то новое блюдо. Все они любят покушать", - писал К.Я. Булгаков брату в 1821 году.

В то время макароны привозили из Италии. Особенно славились неаполитанские макароны. В качестве приправы к макаронам чаще всего использовали сыр пармезан. "Варить хорошо макароны - великое искусство! - читаем в журнале "Эконом" за 1841 год. - Надобно примениться к этому".

В наше время, пожалуй, макаронами гостей не удивишь. А в начале прошлого столетия ими угощали в домах столичной знати.

Любил угощать гостей макаронами граф В.А. Мусин-Пушкин. Об этом свидетельствует и письмо К.Я. Булгакова, и следующий анекдот:

"Однажды Крылов был приглашен графом Мусиным-Пушкиным на обед с блюдом макарон, отлично приготовленных каким-то знатоком-итальянцем. Крылов опоздал, но приехал, когда уже подавали третье блюдо - знаменитые макароны.

- А! Виноваты! - сказал весело граф, - так вот вам и наказание.

Он наклал горою глубокую тарелку макарон, так что они уже полезли с ее вершины, и подал виновнику.

Крылов с честью вынес это наказание.

- Ну, - сказал граф, - это не в счет; теперь начинайте обед с супа, по порядку.

Когда подали снова макароны, граф опять наложил Крылову полную тарелку.

В конце обеда сосед Крылова выразил некоторые опасения за его желудок.

- Да что ему сделается? - ответил Крылов. - Я, пожалуй, хоть теперь же готов еще раз провиниться". По словам современника, в богатом петербургском доме Н.С. Голицыной, дочери знаменитого московского генерал-губернатора С.С. Апраксина, известный баснописец и чревоугодник И.А. Крылов "съедал по три блюда макарон".

(Елена Лаврентьева. Светский этикет пушкинской поры. М.:"Олма Пресс", 1999г.)